Дары волхвов: что мы принесем Младенцу Христу?

Что же при­но­сим мы и что мо­жем при­не­сти от ску­до­сти на­шей люб­ви, от пу­сто­ты на­шей ду­ши, от при­зрач­но­сти на­шей жиз­ни? Уже­ли сто­им мы с пу­сты­ми ру­ка­ми, рас­те­рян­ные и сму­щен­ные, или же, что еще страш­нее, рас­се­ян­ные и рав­но­душ­ные? Но нет, да не бу­дет! Мы хо­тим при­не­сти Ему да­ры, и мы име­ем их, ибо это Он Сам обо­га­тил нас, об­ни­щав для нас. Он со­тво­рил нас со­об­раз­ны­ми по Се­бе, и это — Его да­ры, ко­то­рые мы долж­ны об­ре­сти в се­бе, от­крыв со­кро­ви­ща свои.

И при­шед­ше в хра­ми­ну, ви­де­ша от­ро­ча с Ма­ри­ею ма­те­рию Его, и пад­ше по­кло­ни­ша­ся Ему: и, от­верз­ше со­кро­ви­ща своя, при­не­со­ша Ему да­ры: зла­то, ли­ван и смир­ну (Мф.2:11).

Они при­шли, муд­рые волх­вы, в хра­ми­ну и по­кло­ни­лись Ему, и от­верз­ли со­кро­ви­ща муд­ро­сти сво­ей и при­нес­ли Ему да­ры: зла­то, ли­ван и смир­ну, все да­ры, ка­кие толь­ко име­ет и мо­жет при­не­сти Бо­гу, при­шед­ше­му к че­ло­ве­кам, че­ло­век, при­хо­дя­щий к Бо­гу. Они пред­ста­ли Ему как бы от ли­ца все­го че­ло­ве­че­ства с че­ло­ве­че­ски­ми со­кро­ви­ща­ми, ко­то­рые для то­го толь­ко и су­ще­ству­ют, чтобы стать да­ра­ми, при­но­си­мы­ми Хри­сту. Вме­сте с ни­ми и вслед за ни­ми вхо­дим и мы ныне в хра­ми­ну и ви­дим от­ро­ча с Ма­ри­ею Ма­те­рью Его и по­кло­ня­ем­ся Ему в муд­ро­сти и ве­се­лии люб­ви бла­го­да­ря­щей.

Что же при­но­сим мы и что мо­жем при­не­сти от ску­до­сти на­шей люб­ви, от пу­сто­ты на­шей ду­ши, от при­зрач­но­сти на­шей жиз­ни? Уже­ли сто­им мы с пу­сты­ми ру­ка­ми, рас­те­рян­ные и сму­щен­ные, или же, что еще страш­нее, рас­се­ян­ные и рав­но­душ­ные? Но нет, да не бу­дет! Мы хо­тим при­не­сти Ему да­ры, и мы име­ем их, ибо это Он Сам обо­га­тил нас, об­ни­щав для нас. Он со­тво­рил нас со­об­раз­ны­ми по Се­бе, и это — Его да­ры, ко­то­рые мы долж­ны об­ре­сти в се­бе, от­крыв со­кро­ви­ща свои. И мы не об­де­ле­ны у Гос­по­да, и мы при­зва­ны при­не­сти Ему и зла­то, и ли­ван, и смир­ну, — зла­то яко Ца­рю, ли­ван яко Бо­гу, и смир­ну яко вку­сив­ше­му нас ра­ди смерть Че­ло­ве­ку.

Зла­то… В тем­ных нед­рах зем­ли за­клю­че­на его свер­ка­ю­щая сла­ва, его звон­кая пол­но­звуч­ность, его нержа­ве­ю­щая чи­сто­та. Это как бы пре­об­ра­жен­ная зем­ля, это от­кро­ве­ние тем­ных недр, в ко­то­рых та­ит­ся си­я­ние све­та. Тя­же­лым тру­дом, на­стой­чи­вым тер­пе­ни­ем, по ма­лым кру­пи­цам из­вле­ка­ет­ся это зла­то, по­ка не со­бе­рет­ся оно в та­ком ко­ли­че­стве, чтобы оза­рить сво­им све­том, озо­ло­тить сво­им си­я­ни­ем. Та­ко­вы и нед­ра че­ло­ве­че­ско­го ду­ха, в ко­то­рых и из ко­то­рых че­ло­век сво­им твор­че­ством из­вле­ка­ет ум­ную кра­со­ту и ею мир об­ле­ка­ет. Это зла­то при­над­ле­жит Ца­рю Сла­вы, и че­ло­ве­ки долж­ны при­не­сти Ему Им дан­ную на­шу соб­ствен­ную сла­ву, Им дан­ные да­ры Свя­то­го Ду­ха. Каж­дый че­ло­век име­ет свой дар Ду­ха Свя­то­го, свою со­кры­тую в нем сла­ву, свое зла­то, и он дол­жен об­ре­сти его в се­бе, чтобы не тщет­ным, не с пу­сты­ми ру­ка­ми вой­ти в хра­ми­ну. При­не­сем же Ему твор­че­ский по­рыв на­ше­го ду­ха и плод его.

Ли­ван… Бла­го­вон­ный фими­ам, воз­но­ся­щий­ся к небу и в нем ис­та­е­ва­ю­щий, как че­ло­ве­че­ская ду­ша, вос­хо­дя­щая на свою небес­ную ро­ди­ну. Ду­ша кры­ла­та, она при­част­на ан­гель­ским во­ин­ствам, вос­пе­ва­ю­щим в небе­сах сла­ву в выш­них Бо­гу, она воз­ле­та­ет к пре­сто­лу Бо­жию в мо­лит­вах и со­зер­ца­ни­ях сво­их. Ан­гель­ская при­ро­да че­ло­ве­че­ско­го ду­ха есть этот ли­ван ду­ши, со­кры­тый в серд­це его. Че­ло­век не зна­ет, ка­кие бо­гат­ства име­ет, ка­кие со­кро­ви­ща да­ны ему, по­ка сам не из­ве­да­ет их, при­не­ся их Хри­сту-Бо­гом­ла­ден­цу. Очи Мла­ден­ца, смот­ря­щие в очи на­шей ду­ши, ее нам от­кры­ва­ют, и она воз­го­ра­ет­ся бла­го­го­ве­ни­ем люб­ви, яко ка­ди­ло пред То­бою… Но на­до вос­стать от сна, в ко­то­ром мы пре­бы­ва­ем, на­до пой­ти в даль­ний путь, не по зем­ным ме­жам, но по звез­дам, чтобы об­ре­сти хра­ми­ну сво­е­го ду­ха, в ко­то­рой по­ко­ит­ся в яс­лях убо­гих Хри­стос, и, по­кло­нив­шись Ему, при­не­сти ему ли­ван свой. И вся­кая ду­ша при­зва­на быть этим ка­ди­лом бла­го­вон­ным, вся­кая ду­ша име­ет свою мо­лит­ву, зна­ет свой путь в свя­щен­ную хра­ми­ну… Да не убо­ит­ся она ма­ло­сти сво­ей, ибо в этой хра­мине ее по­чи­ет сам Хри­стос, пе­ле­на­ми по­ви­тый, Ему по­кло­ним­ся…

И смир­ну… По­гре­баль­ное ми­ро люб­ви, при­не­сен­ное лю­бо­вию, ду­ши — ми­ро­но­си­цы, по­гре­ба­ю­щие Воз­люб­лен­но­го Же­ни­ха, и са­ми со­уми­ра­ю­щие с Ним в серд­цах сво­их. Да, мы долж­ны при­не­сти Ему не толь­ко жизнь, но и смерть свою, с Ним со­уми­рать, дабы с Ним вос­крес­нуть… Муд­рые волх­вы по­зна­ли, что Рож­де­ство Его бы­ло и на­ча­лом смерт­но­го пу­ти к Гол­го­фе, и что яс­ли — сим­вол гро­ба. Путь люб­ви есть жерт­ва, а це­на жерт­вы — смерть. Он рож­ден был на зем­ле для смер­ти, и вся жизнь Его есть жерт­вен­ное за­кла­ние. Но и наш путь не иной, и мы долж­ны при­не­сти Ему свою смерть, свое уми­ра­ние с Ним… «Иже хо­щет по Мне ити, да от­вер­жет­ся се­бе», и кто хо­чет прий­ти к Нему, да при­не­сет Ему свою соб­ствен­ную смерть, ре­ши­мость жить в Его смер­ти и вос­кре­сать Его вос­кре­се­ни­ем… Не зву­чит ли это скор­бью в этот ли­ку­ю­щий день, в све­те сла­вы и в пе­нии ан­ге­лов? Но эти да­ры на­ши суть вы­ра­же­ния ве­ли­чай­шей ра­до­сти, бла­жен­ства люб­ви. Ибо «силь­на как смерть лю­бовь», ибо лю­бовь есть жизнь, и лю­бовь есть смерть, смерть на­ше­го се­бя­лю­би­во­го, мерт­во­го я. Смерть во Хри­сте и есть жизнь, есть вос­кре­се­ние с Ним. Да бу­дут на­ши да­ры угод­ны Ему, да при­з­рит Он ми­ло­сти­во на нас, к Нему при­шед­ших, да ука­жет Он дла­нию на нас, как бра­тьев Сво­их, Ма­те­ри Сво­ей, Его и на­шей. Нас бо ра­ди ро­ди­ся от­ро­ча мла­до, пред­веч­ный Бог. Аминь.

(31)